Что делать? Часть 2

Прежде чем двигаться дальше к ответам на базовый вопрос, вынесенный в заголовок, необходимо оценить подробнее сложившуюся в стране ситуацию. Я сосредоточусь в этой статье на проблеме общественного мнения. Вы сейчас поймете почему.

Термин «общественное мнение» имеет два применения. Одно используется для обозначения результатов социологических исследований, с помощью которых выясняется, что разные люди в стране думают по поводу всевозможных проблем, событий, персон. Это очень важно знать. Власть может соизмерять с такими сведениями свои действия или обосновывать их. Людям это нужно для ориентации в социальном пространстве, для сопоставления своих убеждений с мнением других.

Другое применение термина «общественное мнение» порождено практическим действием социальных групп, объединенных общим «мнением». Мы назовем его «активным общественным мнением». С ним мы сталкиваемся, к примеру, когда говорим: «Общественное мнение осуждает такое поведение». В этой фразе сосредоточены, во-первых, представления о некоторых социально одобряемых нормах, управляющих поведением людей (помимо законов). И, во-вторых, предполагается существование некоторой группы, которая в состоянии выразить свою единую позицию, повлиять, осудить, наказать («наложить санкции» — говорят специалисты); и всем более или менее ясно, что это за группа.

Самое интересное состоит в том, что две ипостаси «общественного мнения» не обязательно совпадают. «Активное общественное мнение» может выражать позицию меньшинства. Такую возможность оно приобретает, опираясь на дополнительные ресурсы: политику властей, обстоятельства, конкретные события, модные идеологические течения, веяния в СМИ, популярных лидеров, свои мобилизационные возможности, комбинации этих и других обстоятельств.

Вот весьма актуальная иллюстрация. В России немало людей, которые выражают в опросах «общественного мнения» согласие с позицией вроде «понаехали тут» (в отношении мигрантов и прочих категорий «других»). В зависимости от неконтролируемых социологами нюансов формулировок вопросов и контекста анкеты доля такого рода респондентов может колебаться в пределах от 20 до 60 процентов. Но у подавляющей части граждан такая установка сочетается с другими, которые блокируют агрессивное проявление ксенофобии. А вот агрессивных шовинистов в России не более 5-7 процентов. Не больше людей готовы голосовать и за партии, проповедующие идеи агрессивного шовинизма. Кстати, это много меньше, чем в некоторых благополучных европейских странах.

Но мы дружно и не колеблясь, приписываем агрессивный шовинизм чуть ли всему российскому обществу. В чем тут дело?
Мы видим, чувствуем, слышим, что представители тех самых 5-7 процентов, того самого агрессивного шовинистического меньшинства доминируют в информационном пространстве. И мы, и власть начинаем ощущать, что именно они составляют «общественное мнение» во втором, активном смысле. Это ощущение совершенно правильное. Но мы должны понимать, что их активность стимулируется действиями, риторикой, интересами нынешних российских властей; конформистской позицией ведущих средств массовой информации, подконтрольных власти; пассивностью большинства, не приемлющего агрессивной ксенофобии. В результате такое меньшинство начинает чувствовать это время как свое. Оно просыпается, проявляет активность, начинает расширять свое присутствие в информационном пространстве. Именно они звонят на «Эхо Москвы», на «Свободу», шебуршатся в Итернете и т.п. Тем самым они создают у нас эффект большинства, будучи меньшинством (митинги 4 ноября это показали). Они формируют «общественное мнение» в его активном смысле.

И, наоборот, большинство (подчеркиваю – большинство!) вменяемых людей, среди которых и вы, читатели, чувствуют это время чужим. Это порождает пессимизм, пассивность, апатию.

То же мифическое представление об «общественном мнении» серьезным образом воздействует на политиков и партии. Считая необходимым подстраиваться под «общественное мнение», они выбирают краткосрочную, а потому – неэффективную стратегию наименьшего сопротивления. Они подстраиваются под миф, а не реальность. Вместо того чтобы создавать свои мифы – новые, продуктивные, мобилизующие – они идут на поводу у чужих, старых, предельно неадекватных, тупиковых для серьезных политических сил. В результате мы видим, как партии, будучи политическими образованиями, пытаются, к примеру, имитировать правозащитные организации, фантастически уступая последним в эффективности (мешают и отсутствие опыта, и политическая роль, и недоверие общества к партиям). Другие, на основании неадекватного представления об обществе, уходят от политической борьбы, откладывая ее до «лучших времен», или конформистски подстраиваются под власть, называя это трезвым прагматизмом («Ну что же нам делать, если у нас общество такое?!»).

Мифические представления об обществе и «общественном мнении» влияют и на власть. Слабая власть, как река – она течет там, где может с меньшими усилиями проложить себе русло. Используя информацию об «общественном мнении», она также направляет свои действия туда, где ожидает, как ей кажется, встретить наибольшее взаимопонимание. И если идеи «понаехали тут!» представляются ей доминирующими, то и ее действия подстраиваются под эти представления. А дальше такие действия властей усиливают этот миф, активность ксенофобов и вашу печаль, читатели. Формируется порочный круг, который надо разрывать. Вопрос – как?

Для ответа на него понадобится обсудить еще один сюжет, связанный с «общественным мнением», точнее – с еще одним заблуждением относительного него. «Общественное мнение» в первом из указанных выше смыслов (распространенность в обществе тех или иных идей, оценок, мнений и т.п.) мыслится обычно как нечто пассивно-однородное, тотально подверженное информационному воздействию. Между тем, это не так.

Люди, конечно, воспринимают доставляемую им через СМИ информацию. Но, помимо этого, они общаются между собой, в том числе – на темы, которые муссируются в СМИ. И с точки зрения восприятия информации, и с точки зрения общения люди неодинаковы. Знания по тем или иным вопросам и потребность их получать распределены всегда неравномерно. Люди различаются по некоторой характеристике, которую можно назвать «социальный интеллект». Граждане с высоким социальным интеллектом, скажем – в сфере политики – это те, кто интересуется политикой; не только пассивно потребляют политическую информацию, но активно ее ищут, если чувствуют дефицит; делают ее предметом повседневного общения с себе подобными; могут генерировать самостоятельную политическую позицию; нередко проявляют собственную политическую активность разного рода (от звонков на радио до посещений митингов).

Если в обществе происходит изменение политических мнений, то оно начинается всегда в группе с высоким социальным интеллектом, а потом распространяется дальше на остальных. Это происходит двумя способами – в процессе повседневного общения и через воздействие людей с высоким социальным интеллектом на общее информационное поле через СМИ, партии, власть и т.п.

Таким образом, на «общественное мнение» в стране влияет примерно пять процентов потенциальных потребителей информации с высоким социальным интеллектом. Надо понимать, что среди них есть люди с разными политическими позициями. Социальный интеллект – это внеполитическая категория, так же, как рост или цвет глаз. Более того, среди группы граждан с высоким социальным интеллектом пропорции представителей разных политических позиций примерно такие же, как и в обществе в целом. Но изменяют «общественное мнение» всего населения те из этой пятипроцентной группы, кто активнее в данный момент – кто живее вступает в коммуникацию и демонстрирует большую уверенность в своей правоте, кто охотнее звонит на радио и выходит на митинги и т.п., влияя тем самым на СМИ и власть.

Безбрежная пропаганда, напоминающая ковровое бомбометание, с помощью, скажем, федеральных телеканалов мало влияет на наши пять процентов. Они предпочитают более специализированные и надежные с их точки зрения источники информации. Эта пропаганда формирует, конечно, мнение остальных. Но это пассивное и неустойчивое мнение, которое легко рассыпается, когда меняется содержание пропаганды, или когда возникают обстоятельства, ясно указывающие всем на противоречия между жизнью и пропагандой, или когда резко повышается активность какой-то группы внутри пяти процентов людей с высоким социальным интеллектом.

Теперь можно сделать из сказанного вывод. Он касается направления усилий первой фазы «революции граждан». Она должна быть направлена на изменение атмосферы в той части информационного пространства, которое работает на пять процентов людей с высоким социальным интеллектом. Мы не в состоянии повлиять на политику федеральных телеканалов. Но в этом и нет необходимости. Задача переломить «активное общественное мнение», чтобы мы с вами вновь почувствовали нынешнее время своим. А это вполне реальная задача. Ее могут решить обычные граждане своими силами. Как – обсудим в следующей статье.

Источник: Ежедневный Журнал

Обсудить на форуме