Это называется диагноз
Наталия ГЕВОРКЯН, специальный корреспондент ИД «КоммерсантЪ»
Текст: Наталия ГЕВОРКЯН
25 ноября 2004 17:38 У российского президента прогрессирующий недуг, весьма опасный для человека, рискнувшего заняться публичной политикой. Болезнь называется потерей навыка общения с независимой (от него) прессой. Проявляется эта довольно редкая в ХХ1 веке болезнь главным образом тогда, когда господин Путин оказывается за пределами приблизительно построенной им под себя родины. Надо честно признаться, что российские СМИ постоянно ослабляют иммунитет несчастного больного, тающий на глазах в абсолютно стерильной среде допущенной до тела лояльной журналистики. С другой стороны, как еще можно общаться с человеком, который уже болен. Оставим в стороне воспоминания о причинах заболевания, о первых, вторых и третьих очевидных симптомах. О неправильной методике лечения, вернее, об отсутствии оной. Любимое слово пациента – «комфортно». Он хотел, чтобы и пресса сделала ему «комфортно». И она сделала, и делает. Российская пресса говорит с президентом Путиным как с больным – лишних вопросов не задает, старается не расстраивать, улавливает желанные темы и обходит молчанием нежелательные, не перебивает, кивает головой даже тогда, когда пациент несет полную ерунду. То ли врачи так подсказали, то ли сами догадались, что не стоит нервировать человека. Я буквально с напряжением смотрела на днях так называемое интервью господина президента трем моим коллегам с телевидения. Как профессиональный интервьюер точно понимала, какие вопросы легко и естественно напрашивались в ходе длинных и, увы, неубедительных, монологов президента. Но с учетом тяжести заболевания говорящего, опасаясь публичного, прямо в эфире, приступа болезни, который мог быть спровоцирован любым неосторожным (или незапланированным, или несогласованным) вопросом, внутренне молила коллег: держитесь, ребята, не доставайте его вопросами, не загоняйте в угол, не злите, про Беслан, упаси Боже, не вспоминайте, да и вообще помалкивайте и слушайте, кивайте головами, преданно смотрите в глаза. Так пациенту комфортнее. И они это сделали! Наступив на горло собственной профессиональной песне, рискуя выглядеть идиотами в глазах здоровой части аудитории, они покинули «маленькую психиатрическую больницу», возможно, не выполнив работы, не приблизившись и не приблизив нас к пониманию того, ради чего они, собственно, навестили своего собеседника, но и не навредив больному. Молодцы!
Собственно, нашему единоличному пациенту уже давно кажется, что мир устроен так, как ему показывают основные телеканалы страны. Они заботятся о его здоровье и показывают то и так, что и как ему хочется видеть. Получается такая своеобразная ловушка для президента, такое кривое, но комфортное зеркало, перед которым можно было бы «красоваться» всю жизнь и думать, что это и есть жизнь. Но работа пациента такова, что иногда ему приходится покидать «маленькую психиатрическую больницу», садиться в самолет и улетать в реальное, а не виртуальное пространство, в реальный мир, населенный реальными людьми. И даже давать реальные пресс-конференции реальным журналистам, работающим на реальном телевидении и в реальных газетах. В такой некомфортной для пациента обстановке наступает обострение болезни. Практически всегда. И все это замечают. А это всегда так неловко!
Как правило, во время обострений президент пытается для начала нейтрализовать неприятного ему не в меру любопытного журналиста. Разными способами, в зависимости от того, какой именно неприятной для больного темы этот нахал коснулся. В зависимости от темы журналиста можно публично подвергнуть обрезанию, обвинить в продажности или, если уж совсем не в чем упрекнуть, посоветовать встать и показаться: «Что-то я вас не вижу, где вы?». Хотя это журналисты пришли посмотреть на президента, а не наоборот. Видимо, наш пациент подозревает, что португальский журналист испугается, спрячется и не закончит свой провокационный вопрос про Украину. В эти минуты, скорее всего, с больным происходит аберрация – ему кажется, что он все еще работает в разведке: сначала клиента надо опустить, потом подцепить на крючок, а потом вербовать. В этот момент стороннему наблюдателю тоже уже недвусмысленно кажется, что перед ним полковник КГБ, а вовсе не президент демократической России. Это кажется в самом начале ответа на конкретный, впрочем, вопрос, и в самом конце, когда Путин произносит чеканное угрожающее: «Все!» – как бы приказывая этим кретинам, которые щелкают камерами, магнитофонами и строчат в блокнотах, заткнуться. Но есть еще середина – собственно ответ на бестактный и некомфортный вопрос. В данном случае – в Лиссабоне – про Украину и про признание Путиным победы Януковича.
И тут всему миру становится понятно, что российский президент не в себе. Зная заранее, что будет вопрос об Украине, господин президент и его помощники могли бы все-таки придумать какой-нибудь умный, дипломатичный, хитрый, в конце концов, ответ. Но президент страны, находящийся в этой должности второй строк, на полном серьезе утверждающий, что поздравил с победой на украинских президентских выборах господина Януковича по результатам экзит-поллов, выглядит, мягко говоря, чудаком. Лидер страны, настаивающий на принадлежности своей страны к Европе, находящийся в этот момент в Европе и называющей ОБСЕ по сути продажной организацией, звучит как советский политик середины прошлого века. Политик, попавший в ловушку по собственной глупости, переводящий публичное объяснение в плоскость «сами дураки», выглядит маргиналом, которого неловко приглашать в приличный дом.
Как сказала моя французская коллега, у нее от вчерашней пресс-конференции Путина остался болезненный осадок. Я насторожилась и поторопилась сменить тему разговора. Но она вцепилась в нашего бедного пациента мертвой хваткой: «Ку-ку, дорогая, ему завтра в Европу ехать и с этой самой ОБСЕ встречаться. Может, ты мне все же объяснишь, с чего это у него так едет крыша».
Ну как ей объяснить?
– Вы тут на Западе достаете его всякими некомфортными вопросами, а он этого не любит. Вот и срывается. А если его не трогать, не спрашивать ни о чем, дать ему сказать только то, что он хочет, и не заставлять говорить о том, о чем он не хочет, то он вполне…стабилен».
– Это называется диагноз, дорогая.
Глядя на кадры из Киева, где веселые люди пытаются отстоять свое право на честные выборы, ловлю себя на мысли, что нашему высокому пациенту, к счастью, эти кадры не показывают. Страшно подумать, в какое он может прийти раздражение, если так взбеленился от одного вопроса про Украину одного иностранного журналиста. Остается только последовать примеру папы римского и молиться за наших соседей.
Автор – специальный корреспондент ИД «КоммерсантЪ» Источник: Газета.Ru Обсудить на форуме |