Технический президент

Андрей Колесников

Вполне очевидно, что ему важно остаться в политике на ключевых ролях. В этом смысле, выбирая преемника, Путин должен каким-то образом выбирать сам себя, найти себе политического клона.

Сегодня исполняется шесть лет с того судьбоносного момента, когда Владимир Путин начал свое восхождение к вершинам власти, которое больше напоминало вертикальный взлет, то есть - был утвержден в должности премьер-министра. Началась операция «Преемник», успешно завершенная, но уже сейчас реанимируемая усилиями депутатов региональных законодательных собраний, уверенно выдвигающих президента на третий срок.

В сущности, вся наша жизнь в эти шесть лет превратилась в бесконечную политтехнологическую спецоперацию: вместо реформ - пиар, вместо выборов - торжество технологий, вместо реальной работы - «освоение бюджетов».

Сейчас уже мало кто помнит то обстоятельство, что имидж будущего премьера и президента большинство наблюдателей-инсайдеров считали абсолютно не приспособленным для решения электоральных задач. «Делатель президентов» Анатолий Чубайс, как известно, долго уговаривал Бориса Ельцина поставить на Сергея Степашина, но потерпел поражение. И вот тут-то произошло первое политическое чудо, скорее всего первый и единственный раз ни с какими политтехнологиями не связанное: на фоне не очень внятного Степашина четко излагающий свои мысли Путин показался вполне приемлемой фигурой.

Первое чисто импрессионистическое впечатление было одним единственным: новый премьер - внятный. Кто же тогда мог подумать о том, что чуть ли не целый мир несколько лет будет искать ответ на гамлетовский вопрос «Ху из мистер Путин?».

Назначение «преемника» премьером - это абсолютно проверенный, даже не целиком политтехнологический, а отчасти настоящий политический ход, который сработал и шесть лет назад, и, вероятно, будет использован и теперь, в ходе реализации операции «Преемник-2». Фигура, назначаемая премьером, во-первых, всегда на виду, во-вторых, безотносительно к тому, как работает правительство, имеет устойчиво нейтральный, в принципе положительный баланс в координатах «доверие/недоверие». Лучшей площадки для раскрутки образа еще не придумано. Вспомним хотя бы легендарного Степаныча, незабвенного ЧВСа, который вполне мог претендовать (многие утверждают, что и претендовал) на определенных этапах своей карьеры на то, чтобы стать преемником Ельцина.

То есть, для того, чтобы начать «затачивать» под амплуа преемника своего человека, следует использовать должность премьера, а не министра обороны или, к примеру, главы одной из палат парламента. Позиция отраслевого министра не дает столь мощного пиар-ресурса, к тому же есть риск напринимать непопулярные решения с ущербом для имиджа. Парламент в новой российской политической традиции - машина для голосования, внутри которой проживают винтики-андроиды, что тоже не слишком позитивно для электорального образа политика. Глава администрации - по определению фигура политического полусвета, точнее, тени. Остается проверенная политическая пусковая площадка - кресло в Белом доме на Краснопресненской набережной. Важно только не допустить фальстарта, то есть не назначить преемника слишком рано на этот ответственный пост, поскольку существует риск не нарастить харизму, а, наоборот, спалить ее в огне экспортируемых энергоресурсов.

Впрочем, у «преемников» Путина из числа министров и андроидов есть одно важное политтехнологическое качество, которое в полной мере использовалось при формировании имиджа нынешнего главы государства как «президента надежд». Их образ, взгляды, мировоззрение ускользают, как бертолуччиевская «красота». Они все - как гоголевский Чичиков: не толсты и не тонки, одинаково «сероваты» и неопределенны.

Из этого материала можно лепить все, что угодно, как это делали избиратели образца 1999-2000 годов: либералы видели в Путине либерала, сторонники установления «порядка» – жесткую руку, женский электорат - образ идеального мужчины («чтоб зарплату отдавал, тещу мамой называл» и проч.).

Эта технология вполне применима в нынешних обстоятельствах полностью зачищенного политического поля и отсутствия у Путина избираемых конкурентов.

Технология же «маленькой победоносной войны», «наведения конституционного порядка», пожалуй, уже утомила избирателя и выработала свой ресурс. Ее, впрочем, вполне может заменить - в том случае, если она будет сформулирована не только для элиты и не только Владиславом Сурковым - идеология «Враг у ворот» (переконвертированная для обывателей «суверенная демократия»). Пример взаимоотношений с Польшей постепенно станет модельным, и уже не будет казаться гротескным - это дело привычки избирателя. Тот же «польский казус» показал, как легко, с полоборота, можно зарядить ксенофобской энергией достаточно широкие трудящиеся массы. Оборонное сознание десятилетиями держало в узде население гигантской советской империи. Почему бы ему не сработать и на этот раз, хотя бы в локальных политтехнологических целях.

Сама же по себе философия «преемничества-2008», безусловно, несколько иная, нежели пафос и логика операции «Преемник-2000». Путин-2008 совсем не похож на Ельцина-2000.

Вполне очевидно, что ему важно остаться в политике на ключевых ролях. В этом смысле, выбирая преемника, Путин должен каким-то образом выбирать сам себя, найти себе политического клона.

И здесь в дело вступает технология раскрутки «Единой России», апробированная еще в том же 1999 году: главный политик просто показывает пальцем на объект (партию или персону), за который следует голосовать. И избиратель голосует. Избранное лицо, клон-преемник, начинает исполнять обязанности законно избранного ТЕХНИЧЕСКОГО президента.

Впрочем, нашей стране не помешал бы именно технический избранник, нанятый для того, чтобы реализовывать техническую, а не политтехнологическую задачу: он должен думать не о будущих выборах, а о реализации реформ.

Источник: Газета.ru

Обсудить на форуме