Полузлободневная, почти патриотическая побасенкаВирасикака.
Вождь народа амбутль со снисходительным презрением посматривал на маленького скучного человечка в дурацкой одежде. На вершине теопулли задувал ветер, рвал в клочья священные костры в каменных чашах. Сидевшие на длинных каменных скамьях жрецы и воины народа амбутль тихо переговаривались, искоса глядя на посланца заморских дикарей.
- Вашего колдуна приведут сюда, уложат на алтарь, и наш лучший жрец совершит правосудие, вырвав сердце из его груди. Такова кара за убийство.
Вождь был очень терпелив. То же самое он говорил в седьмой или восьмой раз: из-за бурного боевого прошлого пальцев на руках не хватало сосчитать. Глупый, мелкий и скучный заморский дикарь не понимал самых простых вещей.
- Не доказано, что убийство совершил наш... эээ... сотрудник, - сказал человечек. Вождь в седьмой или восьмой раз шумно вздохнул.
- Великий Оглопотль поведал нам это, - с безмерной выдержкой сообщил вождь. - На наших жрецов милостью Оглопотля снизошло, что убийство приёмного сына народа амбутль совершил ваш колдун. Или вы не верите в Оглопотля?..
Вот этот поворот темы был новым, и человечек рыскнул взглядом перед тем, как отвечать. Со скамьи вскочил один из жрецов, в прежние времена снискавший славу из молодых да раннего, а ныне считавшийся той маленькой чихуахуа, что до старости щенок:
- Они не верят в Оглопотля, вождь! Дикари не почитают Вирасикаку! Изгоним дикарей с наших берегов, вождь, и пошлём жрецов с приличествующей охраной в заморские земли. Да узнают там славу Оглопотля и учредят собственную Вирасикаку!..
Провозгласил и, отдуваясь, уселся обратно на скамью.
- Мы почитаем Вирасикаку, - с непроницаемым лицом опроверг человечек. - Мы верим в Оглопотля, как и народ амбутль. Только называем его по-другому. У нас есть право на своеобразие.
- Увёртки! - взвизгнул тот же жрец, не поднимаясь со скамьи. - Послы повествовали о том, что за морем нет ни одного алтаря Оглопотля! Сплошь какие-то, - жреца перекосило, - кресты!..
Вождь народа амбутль благосклонно покивал верещанию жреца. Вождь был цивилизованным и терпимым человеком, поэтому понимал: Оглопотль являет себя разным народам в разных формах, и убогое дикарское сознание вряд ли способно постичь его существование в должной мере. Пусть молятся кресту, со временем они придут к истинной вере, и алтари с кровостоками займут своё законное место в несуразных капищах дикарей.
- Ваша Вирасикака, - приподнял улыбкой кольцо в носу вождь, - чересчур своеобразна. Ваши воины ходят строем - это ли не знак рабства? Ваши женщины закрывают грудь и открывают ноги...
Воины хором фыркнули, жрецы хором плюнули.
- ...это ли не знак распущенности? Ваши вожди не прославились многолетней работой у жертвенных алтарей Оглопотля - разве могут они считаться вождями? У вас не пьют тлатепоку и не едят чинубампу - это ли не знак отсталости? Как можете вы, узнавшие о Вирасикаке от нас каких-то сто лун тому назад, равнять вашу Вирасикаку с нашей, которая насчитывает более восьми тысяч лун?
Жрецы и воины народа амбутль одобрительно зашумели. Человечек промолчал - крыть ему было нечем.
- Тот, чья Вирасикака незрела и... своеобразна, должен склониться перед тем, чья Вирасикака устойчива и почтенна, - изрёк бесспорное вождь. - Отдайте нам вашего убийцу-колдуна, и наш лучший жрец совершит правосудие, вырвав сердце из его груди. Такова кара за убийство.
- Не доказано, что убийство совершил наш... эээ... сотрудник, - человечек воспроизвёл это не задумываясь. Вождь вновь вздохнул и поправил головной убор из рулевых перьев бхабхаки, особенно величественно выглядевший на фоне серого человечкиного... как же оно называется... ладно, пусть будет облачение.
- Приёмный сын народа амбутль был убит громовой палкой заморских людей. В землях народа амбутль нет столь презренного оружия, - это вступил могучий, испещрённый шрамами Искоренитель Несправедливости, про которого говорили, будто Вирасикака даровала ему способность изобличить виновного единым взглядом.
- В землях народа амбутль нашли прибежище головорезы и мошенники с наших берегов, а у них громовые палки есть, - пробормотал человечек.
- Наша Вирасикака не называла их мошенниками и головорезами! Они - приёмные дети народа амбутль! - прогрохотал Искоренитель Несправедливости. - И никто не видел у них громовых палок!
- Так и наша портовая инспекция не сразу их вывела на чистую воду... - начал было оправдываться человечек, но Искоренителя Несправедливости непонятные, а оттого лживые словеса не остановили:
- Вирасикака милостива!.. Те люди, которые бежали к нам от ваших утеснений, приняты народом амбутль и названы его детьми. Те, кто избегли смерти от ваших варварских набегов...
- Это каких?.. - начал терять выдержку человечек. Вождь народа амбутль преисполнился внутреннего ликования, ибо узрел: дикарь не потерян для истины.
- Люди гор, которых вы, равнинные дикари, притесняли, отнимая у них право на собственную Вирасикаку, лучшую, чем вашу.
- А, эти... но ведь они...
- Вы убивали их, вы закапывали их в землю!.. - Вот тут воины и жрецы согласно зашумели, кто-то даже выкрикнул малый тумбалакатль в адрес дикаря, ибо святотатство, глупость и мерзость - закапывать убитого врага.
- Но ведь и вы вели войны... когда народ параков изгнал малапатов, и захватчики захотели владеть отобранной землёй вечно, вы поддержали их и напали на малапатов... - человечек, похоже, был искренне удивлён.
- Вирасикака вела нас, - как ребёнку, объяснил ему вождь народа амбутль. - Вирасикака была милостива к паракам и немилостива к малапатам. Кроме того, мы не закапывали убитых в землю. - Вождь облизнулся, вспомнив молодость.
- Малапаты вкуснее параков, - внёс ясность Искоренитель Несправедливости. - Вирасикаке это ведомо.
Вождь благосклонно посмотрел на Искоренителя Несправедливости. Дикарь в очередной раз был повержен безупречными доводами лучших людей народа амбутль. Искоренитель Несправедливости уселся на своё место, и его могучие плечи более не загораживали обзор с вершины теопулли. Стало видно, как в заливе покачиваются на волнах нелепые большие лодки заморских дикарей, а в тройных рядах открытых окон в их высоких бортах что-то холодно поблескивает.
- Я устал, - с достоинством признал вождь народа амбутль. - Силой нашей старшей Вирасикаки и во имя дружбы между нашими народами, - несколько жрецов захихикали, мотая головами и таская по плечам мочки оттянутых серьгами ушей, - вы должны выдать вашего колдуна. Его уложат на алтарь, и наш лучший жрец совершит правосудие, вырвав сердце из его груди. Такова кара за убийство.
- Не доказано, что убийство совершил наш... эээ... сотрудник, - попугайски ответил многажды размазанный в честном споре, но слишком тупой, чтобы понять это, заморский дикарь. - Да и будь оно доказано, мы не можем отдать нашего человека. Наша... эээ... Вирасикака запрещает нам это.
- Так исправьте её, - легким усилием мысли вождь народа амбутль явил дикарю свет в конце пещеры. - Что у вас там?.. - Вождь напряг память. - Великая хартия вольностей? Билль о правах?.. даже слова какие-то дурацкие. Кон-сти-тутль... как-то так. Разбейте каменные плиты, на которых всё это высечено, и разрисуйте новые... За вашу дрянную горючую воду мы пришлём вам жрецов Оглопотля, искусных в камнерезном деле. Или дружба и возможность лицезреть древнюю и великую Вирасикаку народа амбутль того не стоят?..
Судя по лицу человечка, его обуревали противоречивые чувства, он зачем-то оглянулся на лодки с окнами, а потом, скривившись, посмотрел на вождя в его великолепном бхабхаковом уборе. Вождь народа амбутль решил, что душа дикаря естественным ходом вещей тянется к Вирасикаке, но тёмный его разум не готов покуда принять свет истины. Что ж, снисхождение к слабым и глупым - достоинство народа амбутль, да и заморская горючая вода, случайно вылезшая в разговоре, ждала внутри теополли, рядом ждали широкие плетёные блюда с мелко нарезанной чинубампой, и с недавних пор вождь не представлял себе жизни без этого.
- Я огорчён, - завершил разговор вождь. - Уходите. Народ амбутль изгоняет четырёх ваших людей с наших берегов. Но мы не оставим наших заблудших заморских братьев без света Оглопотля, и да прорастёт когда-нибудь на ваших берегах схожая с нашей Вирасикака!.. милость народа амбутль столь велика, что наши младшие жрецы денно и нощно будут стучать в священные барабаны, призывая милости Оглопотля на вашу бесталанную землю, и ваша никчемная горючая вода будет находить сбыт на нашей земле, питая собой нашу блистательную Вирасикаку. А теперь прочь.
Человечек, так и не проникшийся мерой презрения, излитого на него вождём, церемонно поклонился.
- Мы тоже вышлем из портовой кунсткамеры четырёх ваших послов, - предупредил он, но вождь народа амбутль уже его не слушал. Посол заморских дикарей спустился с теопулли, его неказистое одеяние скрылось за каменными ступенями. Часовые из младших воинов народа амбутль, сдерживая хохот, прокричали малый тумбалакатль вслед человечку в знак того, что аудиенция завершена.
Вождь поднялся с трона и начал величественными движениями растирать застуженные холодным камнем голые ягодицы.
- Трудно быть светочем Вирасикаки в этом мире, где милости Оглопотля розданы столь неравномерно, и сколь же немногие народы удостоены его даров, достойных нашего внимания. Лучшие люди народа амбутль, вы видели этого дикаря, вы слышали его бессмысленный лепет, и вы знаете: трудна наша миссия в этом мире. Но мы не отступимся от неё.
И, под восторженные клики большого тройного тумбалакатля вокруг, вождь народа амбутль уверился, что Оглопотль доволен этим разговором.
Почитаю Искусство Жить.
басни....( есть что в наличии интересное?), мораль сей басни такова...