Трактат о вреде феминизмаТекст: Гелла
Источник:
Уважаемые дамы и господа наверняка помнят, чем начинался оруэлловский «Скотный двор» – «Все твари равны». Продолжение помните? «Все твари равны, но некоторые из них равнее»… А финал истории про хрюшек, лошадок и осликов никаких мыслей не навевает?
Я тоже не люблю феминизм, причем не люблю его всерьез. Причина в том, что в отличие от многих « всеобщих теорий всего», в основе феминизма лежат действительно важные для любого человека и любой группы лиц, действующих по предварительному сговору, факты, явления и интерпретации. (Это сильно отличает феминизм от движения за постижение реальности путем медитации на электрочайник, т.е. чьих-то личных чудачеств, к которым можно никак не относиться – каждый разводит в голове своих тараканов).
Серьезный и совершенно реальный базис, лежащий в основе феминизма, дает последнему большую «созидательную силу», способность трансформировать и общественное мнение, и законы, как писанные (ГК, УК, семейное право и т.д.), так и неписанные (мораль, этика, этикет и т.д.).
Однако предлагаемый феминистками путь слишком уж напоминает мне «но некоторые равнее». Конечно, я отдаю себе отчет, что феминизмов есть много и разных, как на свете есть и много разных марксизмов, либерализмов, не говоря уж о христианстве, исламе и т.д.; среди этого многообразия существуют и на мой взгляд довольно «приличные», например, все тот же либеральный феминизм, целью которого является обеспечение равных гражданских прав. Другое дело, что первую скрипку в оркестре феминизмов играют другие течения, либо возникшие на базе радикального феминизма 60-х, либо близкие к нему по духу. Среди их сторонников борьба за свои права выродилась в борьбу с чужими правами, борьба против агрессии спровоцировала большую агрессию, борьба с дискриминацией породила еще большую дискриминацию: «рабство всегда порождает рабство, даже с помощью революций».
1. Феминизм лишает женщину права на брак.
«Свободу для женщин не завоевать, пока существует брак» (Ш. Кронин). Почему? Ну, во-первых, наличие института брака дает женщине возможность выбора – вступить в него для тех, кто к этому стремится, или не вступать (если очень хочется «шпалы ворочать» и если есть мнение, что брак этому помешает). Не будет брака – не будет и выбора. Куда деть то пока большинство, которое считает, что брак, брачные отношения, семья являются нормальной формой жизни, феминизм не отвечает, предпочитая утверждать, что женщины, стремящиеся в него вступить – «неполноценные», с «рабской психологией» или вообще отказывая таким дамам в праве называться женщинами.
Но феминизм призывает не просто к разрушению брака как института, а к кардинальному пересмотру вообще всех отношений, приводящих к созданию устойчивых «ячеек общества» (Государство и/или церковь лишь легализует то, что создается людьми по своей воле и собственному выбору).
В трудах видных деятелей движения брак считается узаконенной проституцией. Все тонкости человеческих взаимоотношений, любовь и верность, забота и ответственность, сводятся к товарно-денежным отношениям, в которые вступает женщина-проститутка (ее поведение «жертвы» феминизм всегда оправдывает) и клиент-мужчина (эксплуататор и узурпатор, виновный уж тем, что родился с определенным набором хромосом). Обратная сторона этого утверждения – «воспитание» предельно потребительского отношения к браку, к совместной жизни мужчины и женщины как к «союзу», где женщина ежедневно «продает» биологически присущий ей товар (хоть вагину, хоть хозяйственность), а мужчина должен «расплачиваться» за его пользование – деньгами, бартером или услугами. Женщина в «феминистическом браке» заранее обречена быть жертвой насилия, и это никак не связано с конкретным поведением мужчины. Реальные факты насилия (физического, сексуального, психологического) воспринимаются не как отдельные негативные проявление, требующие, очевидно, адекватной реакции – защиты жертв этого насилия, но лишь встраиваются в заранее готовую канву. Не у конкретной Маши есть проблемы с конкретным Пашей, а долг нормального человека и нормального общества помочь ей эти проблемы решить, но мужчина в браке всегда «агрессор и насильник».
Изымая из брака его основу (эмоциональную привязанность друг к другу, к детям и т.д.), феминизм разрушает семью как таковую, фундамент семьи, отказывает в праве на межличностные отношения.
В качестве замены брака феминизм выдвигает некие таинственные «необременительные отношения», призванные удовлетворить половой инстинкт. При этом почему-то «забывается», что сексуальное удовлетворение – это не только набор физкультурных упражнений и механических действий. Видимо, многие феминистки очень хотят стать даже не мужчинами, а придуманными ими сами «мускулинными самцами», способными спариваться с кем угодно, где угодно и когда угодно. Однако механизм женской сексуальности очень сложен, он определятся в первую очередь эмоциями.
Идеальные «свободные отношения» могут возникать лишь с вибратором (в мужском варианте – с купленной в секс-шопе резиновой куклой): между людьми «обременение» в виде чувств и эмоций неизбежно. Отказ женщинам в праве на них означает отказ им и в праве на сексуальное удовлетворение.
2. Феминизм выступает за окончательное и бесповоротное стирание грани между «городом и деревней», т.е. между мужчиной и женщиной, предполагая, что нет никаких естественных физических, анатомических, биологических, психологических половых различий, а значит «ценность» (права и обязанности) мужчин и женщин в обществе должны быть полностью уравнены. ОК, прекрасно. Но всем ли (и в первую очередь – всем ли женщинам) понравятся очевидные логические следствия этого принципа, его практическое воплощение? Хотите этого равноправия? Тогда получите вместе с ним
-- равные гражданские права и обязанности, в том числе перед законом.
Сейчас, между прочим, обязанности и ответственность распределены согласно принципам традиционного общества: за равные преступления УК (как российский, так и почти все иные) предполагает разное наказание, причем для женщин оно заведомо мягче; ряд статей за уголовно наказуемые деяния в принципе не применяется по отношению к женщинам (всем женщинам, беременным и/или имеющим детей и т.д.)
-- равные гражданские обязанности, и не только право избирать и быть избранной, но и в части службы в армии.
Для «патриархата» это естественно: война да и вообще служба предполагает определенную долю риска, недопустимого, если речь идет о сохранении жизни женщины. Но феминизм очень любит напирать на технический прогресс и то, что в современном мире необходимость в грубой физической силе сошла на нет. Верно, в современной технологичной армии достаточно много мест, где действительно не надо никуда бежать с полной выкладкой. Вот и будем служить все. Не женщины имеют право служить в армии, если сами того захотят, а мужчины обязаны, в противном случае будут считаться дезертирами и наказываться в зависимости от времени (но дезертирство даже в случае мира тяжкое преступление), а ВСЕ и обязательно. Про то, что российская армия отличается от израильской (Израиль – единственная, кажется, страна, где существует обязательная воинская повинность для женщин) не надо: придут в казармы женщины и сразу занавесочки повесят и цветочки разведут, будет наш ответ Чемберлена грубым мужским скотам.
-- равные права по отношению к детям, как рожденным, так и нерожденным.
Сейчас женщина самостоятельно решает, хочет она родить или сделать аборт, и ни в одном, ни в другом случае не обязана интересоваться мнением мужчины, являющегося биологическим отцом. Однако, если, например, женщина родила, порой даже не поставив мужчину в известность о факте беременности, она имеет полное право на получение алиментов или иной помощи в воспитании ребенка (Это случается не реже, чем справедливо порицаемые моралью и/или наказуемые «поматросил и бросил»). Предполагается, что материнские чувства по отношению к детенышу могут возникнуть или нет (аборт легализован), а вот чувства отцовские должны возникнуть по определению, из результатов генетической экспертизы. Последнее логично в патриархальном обществе: мужчина, ответственность которого выше, обязан заботиться о женщине и потомстве, это его долг.
Но если последовательно проводить в жизнь идеи феминизма, получается нестыковка: свободно рожающие или не рожающие женщины не имеют никакого морального (законодательного и т.д.) права перекладывать бремя своей и только своей ответственности на тех, кого они используют исключительно по назначению – «как банк спермы».
Продолжить? Или достаточно? И много ли найдется дам, которые всерьез очень хотят ТАКОГО равенства?
3. Разумеется, большинство известных «феминизмом» ничего подобного п.2 (равные обязанности перед законом, обществом, детьми и т.д.) не предполагают. Считается, что женщина будет продолжать пользоваться всеми «привилегиями», дарованными ей традиционным обществом, ну, разве что за исключением открытой двери: это, знаете ли, очень унижает ее достоинство. А вот мужчина будет (должен, обязан) делать все, что он делал прежде (работать, служить в армии и лезть в шахту, куда девушки не очень стремятся), а в дополнении получит «общественную нагрузку»: от работы по хозяйству до необходимости содержать ребеночка лесбийской пары, зачатого последней ин-витро; от трудной, опасной, не престижной профессии, в которую не стремятся женщины, до требования уступить последней место, но не в общественном транспорте, а в совете директоров.
Вот тут наступит рай на земле – «и буду я царицей мира»… Буду. Вот только какого?
За право женщин (если угодно, любых других «меньшинств») получать равное вознаграждение за разную работу (был тут недавно чудный спич на тему «Как я пойду на совещание, если у меня белье не стирано») платят все работающие на равных, как мужчины, не имеющие «особых» прав, так и женщины, не желающие или по каким-то причинам не имеющие возможности воспользоваться своим особым же положением. Заодно возникает и еще одно неприятное следствие – материальное вознаграждение, т.к. оно не привязано к труду, утрачивает свое значение стимула, замедляя соответственно темпы экономического роста. Тут недавно попалась на глаза забавная цифра: в США с 1973 по 1996 годы, доход мужчин старше 15 лет, занятых полный день, сократился с 37200 до 30000 долларов в год (специально даю ссылку, а то многие решат, что у меня такие фантазии – «The Rise of the Only Child», Newsweek, April 23, 2001,p.50). Опускаем пространное рассуждение о роли и весовом коэффициенте различных факторов, влияющих на экономический рост, и делаем краткий вывод: необоснованная «уравниловка» бьет по всем членам общества, лишая их и личных возможностей «обогащения», и доступа к общественному благу.
За право женщин не рожать детей и/или полностью автономно принимать решение о рождении ребенка, также платит все общество в целом.
Оплата происходит двумя путями. Во-первых, это рост преступности, НЕ СВЯЗАННЫЙ с ростом бедности (обычно именно бедность называют в числе главных провоцирующих криминал факторов). Число преступлений на 100 тысяч человек, абсолютный показатель, за последние 40 лет выросло во всех преуспевающих западных странах в 1,5-3 раза – и это на фоне все же «богатеющего населения. Между тем, именно у ребенка, выросшего в неполной семье, шанс пополнить собой криминальные ряды в 3-5 раз выше чем у того, что вырос с папой и мамой. Вторая форма «оплаты» – сокращение числа «коренных жителей», отрицательный прирост населения.
И не надо утопий и рассказов о том, что через 30-40-50 лет всю работу за нас будут выполнять машины: темпы технического прогресса не настолько велики, да и в последние годы заметно замедлились.
Так что работать на нашу пенсию будут не роботы, а прозаические эмигранты. Ничего плохого в этом нет – за исключением того, что резкий прирост их числа, необходимый для покрытия убыли коренного экономически активного населения, почти неизбежно приведет к смене культуры, причем культуры в самом широком смысле слова. Вместо наших детей будут работать чужие дети: дети, говорящие на другом языке, придерживающиеся других религиозных, этических, моральных и т.д. норм, других правил, иной системы ценностей. Вопрос не в том, хуже это или лучше (не хуже и не лучше). Просто это будет чужой мир. Совсем чужой. Культура – это наш «дом», и хотим ли мы проснуться в «доме» чужом, пусть и не отличающемся по «общему метражу»? Принимается любой ответ, важно, чтобы этот ответ был осмысленным.
За право женщин (опять же, любых «меньшинств») на искусственные привилегии платит все общество – и платит всем, что у него есть.
Любая квота, как законодательно закрепленная, так и моральная, «общественно одобренная», всегда ухудшает качество «конечного продукта», будь то качество образования (квота для студентов), качество науки (необходимость соблюдать «политкорректность» при раздаче званий и должностей), качество управления (квоты для «меньшинств» в бизнесе), качество политики (квоты и нормы в органах власти). Политкорректность, понимаемая как особые права меньшинства (а сейчас она понимается именно так) отсекает от сфер, жизненно важных для любого общества и любого прогресса тех, кто может/хочет/умеет/обладает талантами, отдавая их места тем, кто был когда-то «незаслуженно обижен» – женщинам, неграм, индейцам, инвалидам etc . Прошу понять меня правильно – меня совершенно не волнует национальность, вероисповедание, половая принадлежность и т.д. президента/врача/скрипача/нобелевского лауреата. Мне безразлично, будет он мужчиной или женщиной, негром преклонных годов или кормящей матерью. Но мне это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БЕЗРАЗЛИЧНО, меня действительно не интересует ничего, кроме личных качеств, талантов и способностей конкретного человека. Подмена «равенства прав» навешиванием на ноги сильнейших гирь, замена выбора, исходящего из обстоятельств, выбором, исходящим из «мифотворчества» – вот с моей точки зрения самое опасное, что таит в себе и сам феминизм, и все его следствия.
Это не разрушение «диктатуры», а банальная и отвратительная замена «диктатуры сильного» на «диктатуру слабого»: если первое я могу хоть как-то понять и оправдать (общество есть структура, а структура подразумевает иерархию), то последнее просто катастрофически опасная глупость.
4. Мне кажется, что феминизм очень здорово сумел навязать людям подмену понятий. Формально выступая за равноправие и единый стандарт, феминизм на деле рассматривает «женщину», ее «права», «обязанности», ее некое абстрактное «положение» в отрыве от общества в целом, забывая, что женщина – тоже на минуточку человек и не существует отдельно, в вымороченном мире «фаллократических самцов».
Надеюсь, что всем известна хрестоматийная история «Титаника»: среди пассажиров и экипажа большинство составляли мужчины, а вот абсолютным большинством среди примерно полутора тысяч выживших в катастрофе стали женщины. «Патриархальные» мужчины руководствовались правилом «женщина первой», незыблемом и в том случае, если женщина займет дефицитное место в спасательной шлюпке.
Да, действительно, традиция дает мужчине больше прав – но требует от него и большей ответственности. Парадокс в том, что зачастую в ситуации, когда мужчина «якобы главный», ценность жизни женщины, в первую очередь женщины с ребенком, ВЫШЕ ценности жизни мужской. Маленький эксперимент. Скажите (вслух, про себя, как угодно): «Убить беременную женщину/женщину с маленьким ребенком»; «убить женщину»; «убить мужчину». Наше такое непрогрессивное, такое атавистическое, такое набитое «патриархальными предрассудками» сознание реагирует почти в режиме автопилота. Убить беременную – чудовищное преступление (не имеет значение, как она себя вела и были ли у этого убийства повод и причина); убить женщину – преступление; убить мужчину… Ну, как получится. Может, преступление, а может, и правильно, так ему и надо.
Как только общество в целом достигает определенного уровня развития и культурных установок, гласящих, что жизнь вообще имеет ценность (такие установки, между прочим, не данность, но результат определенного развития и суммы культурных и производственных технологий) «самка» становится ВАЖНЕЕ и ЦЕННЕЕ «самца».
(Попутно заметим, что ценность человеческой жизни не является функцией от времени, т.е. мнение о том, что есть в мире вещи и поважнее, возникало сильно после распада шумерского государства). Отношение общества к женщине («хорошее», «плохое») - это не вопрос его феминизации (под последним понимаем сумму специальных прав и обязанностей женщины), а мерило ценности жизни как таковой. Если человек вне зависимости от гендерной принадлежности не важен («винтик», «болтик», «пушечное мясо», «жертва чумы», «все мы здесь подохнем» и т.д.), не важна и женщина; если жизнь как таковая воспринимается как ценность и сверхценность, женщина, как носительница жизни, также будет «ценностью» со всеми вытекающими правами и статусом «особой территории».
Феминизм оценивает положение женщины как «рабское» и старается это всеми силами изменить – на «рабство» с другим знаком, назначая бывших «рабов» «господами» и ожидая, что от этой «перестановки слагаемых» что-то изменится.
Не изменяется? Жаль, значит, новые «господа» еще недостаточно господа, давайте дадим еще парочку возможностей, пусть порют своих «холопов» на конюшне… Ах, восстали холопы? Видно, мало их пороли… Ах, опять ничего не изменилось?
Ничего не изменится. Единственная разумная альтернатива феминизму как борьбе за права женщин – борьба за права человека, борьба за ценность и сверхценность человеческой жизни как таковой и не только «биологического» права на жизнь, но и права на во всех смыслах достойную и свободную жизнь. Объектом этой борьбы по определению не являются ни властные, ни государственные, ни общественные институты, т.к. последние только слегка кривоватое зеркало реальных, де-факто состоявшихся во времени и географии межличностных отношений. Объект – сам человек (человек, а не мужчина или женщина), считающий себя рабом, а также винтиком, болтиком и шурупчиком, не уважающий ни себя, ни, как следствие, других, не видящий у себя ни прав, ни обязанностей – и уверенный, что эти права и обязанности не вытекают из того, что он родился человеком, а не скотом, но их можно как-то «отнять и поделить». Нет выбора между «царством мускулинного самца» и «царством феминистки», это одно и тоже. У выбора вообще иная плоскость, из старого анекдота.
– За что боретесь?
-- Да чтоб не было богатых!
-- Странно, а мой дедушка когда-то хотел, чтобы не было бедных…
Может, поддержим наконец-то дедушку?
Трактат о вреде феминизма