Целуя юношей

Опасные связи в "Александре" Оливера Стоуна

День выхода биографии Македонского "Александр" обещал стать красным в календаре каждого кинозрителя. Но фильм вышел в прокат, а праздник отчего-то не наступил. Вместо этого геи и лесбиянки Европы дружно рукоплещут картине, называя ее величайшим в истории гей-манифестом, греки судятся с производителем из-за оскверненной истории, а первая из опубликованных англоязычных рецензий начинается фразой: "Как "Александр"? Не велик".

Почти 3 часа экранного времени, 160 миллионов долларов бюджета, 345 кинозалов - именно такими рекордами начинается "Александр" в России. Продавать такую картину, апеллируя к масштабам, - очень правильно, очень умно: в конце концов, чего, как не размаха, ждать от биографии человека, который уже в 25 попирал сандалией полмира и хозяйски поглядывал на вторую? Задолго до выхода все надеялись, что "Александр" будет историей о титане, который нашел архимедовский рычаг и ворочал планетой, как шашлыком над углями. О падших азиатских столицах и многодневных стотысячных побоищах. И, разумеется, фильм будет озвучен исключительно ревом боевых слонов и американским аналогом песенки "Александр, Александр, этот город наш с тобою" - если таковая вообще существует в природе.

Вместо этого мы наблюдаем другое. Старый плешивый мужчина, в котором не без удивления можно узнать артиста сэра Энтони Хопкинса, рассказывает студентам-историкам о некоем Александре. Этот македонянский блондин (Колин Фаррелл), красавец и аристократ, юность провел, швыряя в родственников чаши с напитками и пачкая красным вином белоснежные туники. Царем был назван еще до того, как остыла кровь одноглазого отца Филиппа (Вэл Килмер). А став им, повел себя довольно неумным способом: сколотил армию в 40 тысяч воинов и открыл самый длинный фронт в истории человечества.

Место действия "Александра" меняется стремительно: египетские пустыни, башни Вавилона, снега Малой Азии - и далее на Восток. Зритель не видит многотысячной армии и производимых ей разрушений, а одна из двух (всего двух!) батальных сцен, кажется, устроена только для того, чтобы Оливер Стоун смог отрубить хобот грустному индийскому слону. Зато мы видим генштаб - костяк верных Македонскому воевод, поначалу пытавшихся поучать юношу, но со временем умерщвляемых Александром собственноручно или с молчаливого его согласия. Среди прочих соратников особо царь выделяет своего ясноглазого ровесника Гефестиона (Джаред Лето). С ним Александр многозначительно переглядывается, обнимается, периодически признается в преданности и безграничном доверии, а когда приходит пора взять жену и произвести наследника, то прощается с лучшим товарищем глазами, полными отчаяния и слез. Причина выбора Александром не вполне традиционной ориентации - в матери Олимпии (Анджелина Джоли), стервозной женщине, неизменно появляющейся на экране с удавом на плече. В фильме Стоуна она ответственна за все сыновьи пороки. Среди них, кроме явного женоненавистничества, есть и другие отклонения - к примеру, себя Александр считает потомком олимпийских богов.

Понятно, что Александр Великий как персонаж попал в Голливуд тем же путем, что и герои недавней "Трои", - в рамках большого перетряхивания школьного курса истории. Но невозможно понять, кого почтенный режиссер Оливер Стоун ("JFK", "Взвод", "Прирожденные убийцы") пытался вообще удивить, с какой целью забрался к Александру в постель и почему раздумал оттуда вылазить. Можно долго спорить о том, органичен ли голый актер Колин Фаррелл, приглашающий евнуха в постель. Но после премьеры такого масштаба - 160 миллионов долларов бюджета, 345 премьерных экранов, 3 часа хронометража - хотелось бы поспорить о чем-то еще. Да вот штука: не о чем.

Источник: Известия

Обсудить на форуме