Родная прорубь

Сергей Лесков

Прорубь вообще занимает особое место в мироощущении русского человека. Что сделал самый великий наш царь? Петр сделал прорубь в Европу. Бытует заблуждение, что наше отличие от чужеземца состоит в том, что русские любят пить водку, обниматься с медведем и целовать березку. Это поверхностный взгляд.

Скоро начинается зимняя Олимпиада. Иностранцы под водительством звездно-полосатых америкосов навязывают нам надуманные состязания вроде керлинга, фристайла, сноуборда и, стыдно произнести, скелетона. Это, ясное дело, диверсия, почище лживых либеральных дискуссий в ПАСЕ и подкладывания электронных булыжников в наших скверах. Из-за этих скелетонов Россия оказывается ущемленной по общекомандному зачету, который очень важен для страны глубоких общинных и соборных традиций. Непонятна аморфная позиция нашего Олимпийского комитета, который погряз в бюрократических борениях с Роскомспортом. Почему мы не стучим лыжным башмаком, не требуем, чтобы наши забавы были признаны международным сообществом?

Первым делом, безотлагательно, надо внедрить в программу Олимпиад ныряние в прорубь. В отличие от керлинга, где человек, как червь, раболепно извивается на льду, эта древняя потеха учит дышать полной грудью, закаляет характер и не требует материальных вливаний. Только жидкость для внутреннего обогрева, но в разумных пределах. Чемпионом будет признан тот, кто сумел за единицу времени больше раз погрузиться в воду и, вынырнув, осенить себя крестом. Кресты в рамках олимпийского духа могут допускаться всякие. Именно в прорубонырянии мы станем столь же непобедимы, как когда-то в хоккее.

Прорубь вообще занимает особое место в мироощущении русского человека. Что сделал самый великий наш царь? Петр сделал прорубь в Европу. Бытует заблуждение, что наше отличие от чужеземца состоит в том, что русские любят пить водку, обниматься с медведем и целовать березку. Это поверхностный взгляд, айсберг нашей духовности скрыт в студеной воде. Самая глубинная страсть русского человека - прыжки в зимнюю прорубь. В 30-градусный мороз, не дрогнув, окунаются наши мэры и вице-спикеры. Можно ли вообразить в проруби Билла Клинтона? Такого обычая не знает ни один народ в мире. Немец не сиганет в прорубь, даже если его опоить шнапсом, травить медведями и хлестать березовыми шпицрутенами. Попутно надо заметить, что летом русские любят прыгать через костер, чем также повергают чужеземцев в изумление. Прорубь, вечная мерзлота, костры - наши родовые отличия.

Если же спуститься из эмпирей на мерзлую землю, где лютуют давно забытые холода, надо признать, что мы все превратились в моржей. Вопросы теплоснабжения затмили прочие проблемы. Символично, что первым объектом в Москве, закрывшимся из-за русских морозов, стала Всероссийская библиотека иностранной литературы. Несмотря на ряд аварий, в целом энергосети выдержали беспримерные холода и пиковые нагрузки, хотя Чубайс и предстал в очередной раз средоточием народного гнева, князем тьмы. Чубайс отключал электричество, но по той причине, что у нас не включены механизмы внедрения энергосберегающих технологий. Мы придумали парогазовый цикл, освоенный на Западе, но для нас он такая же экзотика, как для иностранца наши прыжки в прорубь.

В эту морозную зиму стало отчетливо ясно, что вся наша жизнь проходит у проруби. Никто другой, только мы имеем право поставить перед миром вопрос об энергетической безопасности. Прорубь - наш секрет. Прыжок в прорубь - это покорение холодной и безбрежной Сибири. Это полет в глубокий и враждебный космос. Это вечные авралы, потому что к проруби надо долго готовиться, а оказавшись в ней, работать быстро и зажмурившись. Прорубь онтологически связана с недрами, которые дают нам богатства и надежды на удвоение ВВП. Вода в проруби черная, похожа не нефть. Каждая новая реформа неизменно оказывается для русского человека новым прыжком в прорубь. Как он выбирается на берег, почему сохраняет жизнелюбие и верноподданничество, совершеннейшая загадка. Прорубь - наш образ жизни. Это наша слабость и, одновременно, сила. Прорубь - русское джакузи, в котором нельзя наслаждаться, но можно доказать удаль. Русский человек - вечный утопающий в проруби, который всегда оказывается непотопляемым.

Морозы уходят, и, оттаяв, мы понимаем: можно и Чубайса простить. Нужно от него немного - ежели он демократ, пусть прыгнет с нами в прорубь, станет своим, породнится с народом. Но не подходит Чубайс к проруби, стережется. Вдруг водяной, напуганный нависшей реформой электроэнергетики, затянет?

Источник: Известия

Обсудить на форуме